Смерть не так страшна, страшно лишиться способности двигаться» — глубокие слова от Костомарова, полные искренности. 🕊️✨
В передаче «Эксклюзив» с Дмитрием Борисовым, Роман поделился, что ему не страшно уйти.
Почти год прошел с того ужасного момента, когда олимпийского чемпиона 2006 года Романа Костомарова госпитализировали в Коммунарку с тяжелым воспалением легких. Фигурист оказался в коме и лишь через несколько недель пришел в себя, после чего перенес несколько ампутаций. Несмотря на это, Роман вернулся к тренировкам и уже выступил на льду.
В программе «Эксклюзив» на Первом канале с Дмитрием Борисовым, Костомаров поделился откровенными воспоминаниями о своем опыте, включая моменты принятия решения о ампутации и время, проведенное в коме.
«Я не ощущал боли, пока мне не сказали, что придется ампутировать руки и ноги», — признается Роман.
«Был момент, когда я почти пожалел, что меня спасли. Мне кажется, такое чувство может посетить любого, кто лишается своих конечностей. Особенно для меня, спортсмена, фигуриста, неясно было, зачем я остаюсь в этом мире.»
«Все было так легко, пока я был в полном бессознательном состоянии. Я не ощущал боли до того момента, пока мне не сообщили о необходимости ампутации. Был в коме, мне было хорошо, я чувствовал себя спокойно. Но когда я очнулся и мне пришлось принимать решение, все изменилось. Я горько плакал, но сказал ‘да’.»
«Я жалел об этом решении. Не знаю, что бы изменилось, если бы сказал ‘нет’. Какие бы решения принимали врачи, моя жена. Возможно, если бы я отказался, меня бы не прооперировали и гангрена развилась бы. Была угроза жизни. Интересно, что было бы, если бы я сделал иной выбор. Просто умер бы я? Или меня бы отключили и провели операцию? Я слышал, что известная певица Юлия Началова умерла таким образом.»
«Я согласился, находясь в состоянии больничного наркоза, на препаратах, чтобы вернуться к жизни и принять эти решения. Я сказал ‘да’, но спустя время, конечно, много пожалел об этом.»
«Было трудно осознать ещё в больнице, что то, чем я ценил всю свою жизнь, теперь у меня отнято. Я говорю о самостоятельности. Всегда стремился быть независимым. Никогда не желал зависеть от кого-либо. Это было очень сложно для меня. Я безмерно благодарен своей жене, которую люблю и которая была со мной на протяжении всего времени, помогает мне во всем, заботится и кормит. Она берет на себя всю бытовую нагрузку. Теперь у нее появился 46-летний ребенок.»
«Остались ли у меня страхи? Я понял, что смерть — это не страшно. В жизни я всегда боялся, всегда берег себя. Хоть я и любил экстрим, прыгал с мостов на банджи, быстро ездил на мотоцикле, но всегда опасался падений, переломов рук и ног, ведь у меня была связь с работой — фигурное катание. Подсознательно я берег себя. Где мог ехать на максимальной скорости 320 км/ч, я ехал 300 (смеется). Почти на грани.»
«О смерти я не думал, но всегда подсознательно чувствовал, что смерть — это страшно. Сейчас я понял, что это не так. Страшно остаться инвалидом.»
«В окне палаты виделся бойцовский зал, где тренировались Емельяненко и Макгрегор.»
«Помню ли я кого-то? Когда меня отключили, уже нет. Помню, как меня забрали в больницу. Дальше помню, что пару раз самостоятельно сходил в туалет, а потом очнулся в конце января. Сквозь препараты видел странные сны. Не знаю, откуда они брались. Был один сон, который запомнился. Как будто была реальная жизнь и параллельная. Меня снимали со стороны, я стоял на телефоне. В какой-то момент, словно спичка, я просто исчез, а потом снова появился. Я видел это все.»
«Когда я пришел в себя, Оксане и брату говорил, что на телефоне записано такое… Посмотрите, как я просто исчез и вернулся обратно. Оксана говорит: ‘Какое видео? Тут ничего нет’. Реальность и нереальность переплелись. Может быть, во время этого сна я летел камнем в пропасть и, вероятно, вернулся обратно, не долетев, как говорили врачи, несколько метров. Я выжил. Возможно, это связано с этим. Мои сны иногда были ужасающими. Если начну рассказывать обо всех, передач не хватит.»
«В палате я видел окно, из которого медсестры смотрели за мной. Через него виделся бойцовский зал, где тренировались Федор Емельяненко и приезжал Конор Макгрегор. Там бойцы тренировались, а я не мог встать с кровати. Я даже говорил Макгрегору: ‘Давай, иди сюда’. Но я был прикрыт полотенцем, похожим на шотландца. Он смеялся и говорил: ‘Попробуй просто встать с кровати, боец’.»
«Когда я пытался вставать с кровати, медсестры снова возвращали меня на место. Сон и реальность сливались, и я пытался встать. Но мне было некуда.»
«Когда я очнулся без конечностей после наркоза, я был весь в кровавых бинтах. Когда увидел, что на них написано, ужаснулся. Не понимал… И сейчас не понимаю, что со мной произошло.»
«Сила воли? Сейчас это не так сложно, как было в больнице, начинать все сначала. Там было самое трудное. Нужно было выкинуть из головы эту реальность. Зачем это оставлять на земле? Это страшно. Начать что-то делать, переосмыслить, что нужно двигаться и тренировать себя. Для меня это было шоком, я не понимал, как начать тренироваться. У меня ничего не было, чтобы тренироваться и зачем.»
«Все благодаря жене. Благодаря ей и брату, которые были со мной. Они каждый день поддерживали меня, говорили, что мы преодолеем это вместе, но нужно начать. Есть ради кого жить. Я знаю, что смерть для близких — страшная жизнь, но мне было бы не страшно уйти. Было бы гораздо спокойнее покинуть этот мир, но это страшно для близких и родных. Но я понимал, что время лечит все раны. Понимал, что через полгода и год все пройдет. Даже если меня не будет, все будут жить. Да, будут вспоминать периодически.»
«Драматичная и трогательная история Романа Костомарова:»
«Я чувствовал себя бременем, не знал, что делать. Опять же, зачем все это? Никогда не хотел быть инвалидом, особенно таким. Если бы оставили хотя бы руки, но, видимо, кто-то свыше посылал испытание. Или, может быть, моя чрезмерная уверенность в своих силах подвела меня.»
«Виноват ли я в произошедшем? Могу сказать, что моя чрезмерная уверенность сыграла свою роль. Да, я заболел, но это не первый раз, мне уже 45 лет. За всё это время я переходил через простуды, повышенную температуру, кашель. Серьёзных операций никогда не было.»
«Чем вызвана эта ситуация? Это совпадение обстоятельств. На Новый год все заболели, моя жена Оксана заболела 31 декабря. У меня всё было в порядке: сауна, снежок. Все было хорошо, я только закалялся. Когда я заболел, я не ходил в сауну, хотя мы обычно ходим туда 31 декабря. Потом, 2 января, все на гастролях заболели. У меня в голове звучала мысль, что все оказались слабаками. Когда началась серия выступлений в начале Нового года, а у меня была женская роль, теплый костюм, то я чувствовал себя очень жарко. Все эти годы я стоял перед вентилятором за кулисами, чтобы остыть. Я делал это каждый год, но теперь я осознавал, что это могло вызвать кашель. Я начал кашлять за два-три года до происшествия, но я не принимал этого всерьёз. В этом году мой кашель стал более сильным. Я лечился самостоятельно, так как мне предстояло много концертов.»
«Я продолжал выступления и даже катался на улице в Подмосковье. Я чувствовал себя прекрасно до самого конца… Пока не заболел. Кашель продолжался всего пять-семь дней, и я не обращал на это внимание. Я выступал по три спектакля в день и физически чувствовал себя хорошо. Я думаю, что антибиотики ослабили мой иммунитет, а болезнь близких, вентилятор и лед также оказали влияние на моё состояние. Я думал, что все пройдёт, как обычно, и не принимал происходящее всерьёз. Ничего особенного я не ощущал. Но только 9 января, когда мы пошли в баню, я почувствовал, что что-то не так…»
Я знал, что после коронавируса люди могут умирать от пневмонии, но я никак не ожидал, что со мной случится именно это. Конечно, я не планировал умирать без борьбы, но если бы я знал, что все так закончится для меня… Что я могу просто простудиться… Я, наверное, за месяц до этого дня бы изменил многое. Если бы я просто думал, что пневмония может быть смертельной, я бы пренебрег этим. Но если бы я знал, что я потеряю руки и ноги, то определенно что-то бы изменил. К сожалению, теперь это только остается мечтой.
Первое слово в новой жизни — «мама»? Это как-то… Я не помню, где мы были, когда это произошло, это было как на автопилоте. Возможно, я подумал, что это будет самым естественным словом для меня. Оксана говорила мне написать имя нашей дочери или сына, а я автоматически написал слово «мама». Это слово такое родное и близкое. Я даже в душе обрадовался. Конечно, теперь я не раздаю автографы, но даже это я могу сделать в исключительных случаях.